Сиухова Е.Г., интервью 2018Интервью опубликовано в №161 "Троицкой Православной газеты" – Расскажите, как Вы познакомились с нашей школой? – Я окончила Губкинский институт нефти и газа, механический факультет. После рождения первого ребёнка продолжала делать карьеру, а когда появилась дочь, уже осела дома. Когда пришла пора отдать её в первый класс, в 1994 г., появилась наша школа. Она была организована усилиями трёх храмов: Пучковского, храма Иоанна Богослова в Красном, прихожанкой которого я была, и Троицкого храма в Ознобишино. – Вы без колебаний отдали ребёнка сюда? – На тот момент у меня был печальный опыт обучения старшего сына в обычной школе. Меня поддерживало, что настоятель храма в Красном о. Михаил Таран тоже отдавал сюда своего сына, – всего первоклашек оказалось пятеро. Кроме того, набрали 7 человек в 5-й класс. К этому времени в городе уже открылось несколько частных школ, которые успели себя неплохо зарекомендовать. В одну из них даже был конкурс. Моя дочь должна была попасть туда, но Господь отвёл: перед самым собеседованием ей неожиданно стало плохо. Тогда мои сомнения окончательно отпали. Вначале мы занимали «пионерскую» комнату во 2-й школе, директором которой была Анна Васильевна Косолапова. В первую смену учился пятый класс, а во вторую – первый. Помню наше первое «первое сентября». Светило солнышко. Перед ступенями школы толпились дети и взрослые, проходила праздничная линейка. Мы сиротливо стояли сбоку от крыльца. Слава Сердюк поднял мою дочь-первоклассницу на руки и пронес в класс. – Как Вы начали работать в школе? – Сначала в школе не было необходимости в административных работниках: она была очень маленькая, с бумагами все было проще. К тому же мы арендовали помещение в школе, которая имела лицензию. А аккредитацию нам дали, только когда появились первые выпускники. (Лицензия дает право на ведение образовательной деятельности, а аккредитация позволяет выдавать аттестат государственного образца). Экзамены сдавали во 2-й школе. Надо сказать, среди наших первых выпускников уже были медалисты. И моя дочь была в том первом выпуске, который получил аттестаты нашей школы. Каждый год добавлялся 1-й класс – человек по 10. Плата за обучение и зарплата учителей были совсем небольшими. Школа тогда была «семейной». Педсоветы и праздники проводили у кого-нибудь на квартире. Собирались о. Леонид, о. Сергий Марук, о. Михаил Таран, преподаватели, родители. Тут же бегали дети. Никогда не забуду первую аккредитацию. Дочь была в 5-м классе. Комиссию мы должны были встретить в Москве. Все собрались, а глава комиссии (из Министерства образования Московской области) где-то потерялась, и мы уехали без неё. Тогда мы помещались в вечерней школе, было удобно: мы в первую смену, они – во вторую. Чиновники осмотрели помещение, посетили уроки. (Сейчас такое внимание уже не практикуется – бумаги пересылаются по интернету). После этого мы отправили их в Пучково на трапезу (питания в старшей школе у нас не было вплоть до окончательного переезда в Пучково). И вот приехала опоздавшая рассерженная начальница. Надо отдать ей должное, она быстро сменила гнев на милость, да и потом, в течение нескольких лет, помогала с оформлением бумаг. Тогда я впряглась во все административные дела. – С чем были связаны основные сложности? – С постоянной сменой местоположения: 2-я школа, библиотека Михайловых, вечерняя школа, опять 2-я, опять вечерняя, бывшая амбулатория, 6-я школа, Центр детского творчества у И. А. Савицкой. В 2002 г. младшая школа переехала на 34 км – и 11 лет старшие и младшие пребывали в разных местах. Трижды здания, в которых проходили занятия, сносили. По отношению к нам иногда происходило какое-то вредительство: то отключали воду, то просверливали батареи и говорили, что их испортили наши дети, и прочее. Мне приходилось быть буфером между детьми и хозяевами помещения. Это было сложно, но, наверное, в этом заключалась моя миссия. В 2008 г. в 4-й школе нам предложили только вторую смену. Перед началом учебного года на собрании уже объявили это родителям. Но вдруг примчался батюшка и сообщил, что у нас появились новые возможности: предприниматель в Пучково предложил своё помещение. После некоторых коллизий нам удалось заполучить в безвозмездное пользование трёхэтажное здание, где за несколько дней мы должны были провести ремонт, закупить мебель и все остальное. Я вздохнула спокойно, только когда мы переехали в здание, где сейчас находится Дом слепоглухих, – это был уже 2011 год. – Изменились ли дети и родители, а также их ожидания от школы за эти годы? Некоторые боятся, что православная школа становится все более светской. – Да, изменились. Когда у нас все начиналось, в школу приводили детей родители, для которых было важно именно то, что школа православная. А сейчас детей сюда зачастую приводят потому, что она частная, что за детьми будет надзор. Ради того чтобы попасть сюда, родители стараются нам понравиться, показаться православными. Иногда выясняется, что ни мама, ни папа ребенка в храм не ходят. – Есть ли дети, которым не нужно учиться в нашей школе? – Да. Бывало, что даже дети из воцерковленных семей уходили из школы. Причём если некоторые не желают принимать самого духа православия, то другим не нравится именно наша школа. А в другой школе у них все становилось нормально. Но бывает, дети начинают бастовать, потому что находятся в сложном возрастном периоде, с ними нужно грамотно общаться. Особенно это касается седьмого-восьмого классов. – Многие родители жалуются, что детям очень много задают. Правда ли это? – У нас практически нет равнодушных учителей. Это значит, что они много вкладывают в преподавание своего предмета, но и требуют отдачи. Далеко не каждый ребёнок это может сделать. Действительно, программа большая. Учебный план нам диктует государство. Установлено, сколько и каких должно быть уроков в неделю. Если мы сменим программу, то не будем иметь права выдавать аттестаты. – Если у ребенка снизилась успеваемость, он жалуется, что к нему плохо относятся, что делать? – Если у учителя не будет контакта с родителями, то никакого толку не выйдет. Учитель и родитель должны действовать заодно. – Как это сделать? – Приведу пример. Как-то родители потребовали сменить классного руководителя. Директор пошел им навстречу. На следующий же день выясняется, что дети совсем не хотят расставаться со своим учителем, плачут и просят вернуть его. Но оказалось, что всё, чем были недовольны родители, наговорили им сами дети. Не учили уроков, получали двойки и обижались на требования преподавателя. А родители, вместо того чтобы всё узнать в школе, слушали своих детей. Я, как классный руководитель, всегда говорю родителям, что если у них какая-то проблема, то до того как сделать выводы, надо позвонить мне и все рассказать. В 90% случаев удается разрешить ситуацию. – А если не получается решить вопрос с классным руководителем, то куда идти? – У нас есть и школьный психолог, и социальный педагог. Конечно, надо идти к духовнику школы. Дети всегда будут настаивать, что они правы, а учитель нет. Поэтому родителям нужно приходить и разбираться лично. Родители не всегда понимают уровень своего ребенка: что он может, а что нет. Надо разговаривать. – Родители могут присутствовать на уроке? – Могут. Раньше чаще приходили. Нужно подойти к директору, попросить разрешение. – Если у детей проблемы в семье и это проявляется в поведении, в оценках, нужно ли школе вмешиваться? – Не всегда. Это очень сложно. Раньше я думала, что могу помочь таким детям, а получалось ещё хуже. Все семьи существуют как бы в разных плоскостях, и то, что для одних хорошо, для других плохо. Очень важно, кем является учитель в глазах родителя, – «врагом №1» или помощником. – А если родители сами просят помочь? – Это другое дело. Часто поделившиеся проблемой родители потом приходят и благодарят, говорят, что ситуация стала гораздо лучше. – Когда Вы встречаетесь с новым классом, Вы опираетесь на прошлый опыт, сравниваете с предыдущим классом или ищете другие воспитательные пути? – Никогда не сравниваю. Каждый раз всё по-новому. Причем интересно, что, процентов на 70, каждый класс имеет свое лицо. Почему-то в классе подбираются дети приблизительно одного психотипа. А вот другим детям, не таким, как большинство, сложновато. Они либо подстраиваются под остальных, либо живут как-то сами по себе. – Вы не против присутствия родителей на педсовете? – Нет. Если назрел вопрос, то нужно подойти к директору, к о. Леониду и попросить разрешения присутствовать. – Насколько важны школьные мероприятия? – Чем их больше, тем лучше. Детям нужно что-то яркое и радостное вспоминать о школе. Хорошо, когда дети сами могут подготовить праздник, поставить спектакль. – Все ли дети могут попасть в десятый класс? – Нет. Мы из двух девятых классов делаем один десятый. Критерии – оценки, рейтинг, средний балл за девятый класс и результаты сдачи экзаменов. С одной стороны, это детей мобилизует, но с другой – не все дети в этом возрасте могут эффективно реализоваться. Этот период действительно сложен для ребёнка. Причина может быть как чисто физиологическая, так и непростая, а то и стрессовая, ситуация в семье. Все индивидуально, конечно. Но пока мы заметили, что дети в девятом классе начинают лучше учиться. – Между ними возникает конкуренция? – Во время учёбы нет, а когда появляются результаты, то это уже очень тяжёлый момент: «берут – не берут». Причём трудности у нас только последние два года. До этого попадали все желающие. – Как Вы считаете, в чем сейчас главная проблема православной школы? – Учителя хотят сделать детей идеально православными людьми. А в нашей власти почти ничего нет. – Что же делать? – Наверное, надо стараться принимать детей такими, какие они есть. Видеть в них хорошее. – Многие родители убеждены, что нужно акцентировать внимание на уважении к личности ребенка. Что это значит? Что Вы по этому поводу думаете? Есть это у нас? Некоторым кажется, что в школе считают: если можешь хорошо сдать ЕГЭ, то ты молодец, если не можешь – ты нам неинтересен; если баллов, достаточных для поступления в десятый класс, не набрал, нам неважно, почему это случилось, все равно уходи. – Категорически не согласна. Как раз от преподавателей слышу: «Всё для них делаю, дополнительные занятия назначаю, а они опять ничего не учат». Если ребёнок забывает, что именно надо принести в школу, забывает делать уроки, надо ему помогать вне зависимости от того, в каком он классе учится. Посмотреть расписание, проверить портфель, пока он не дорастет до своей зрелости. – Бывало ли так трудно, что хотелось уйти из школы? – Да, мне не раз хотелось всё бросить, но каждый раз возникала какая-то ситуация, которой Господь мне показывал, что Он рядом и ничего бросать не надо. – Что Вас больше всего радует в нашей школе? – Дети. У нас очень хорошие дети. Даже посторонние люди, например экскурсоводы в музее, тоже это замечают. Иногда кажется, что всё очень плохо и ничего не получается, но потом видишь результат. Наши двоечники и наши хулиганы – все равно свои, родные. Если у них нет никакой серьезной патологии, то с ними можно справиться и найти общий язык. Конечно, я очень жалею, что ввели ЕГЭ и ОГЭ. Нам теперь стало трудно аттестовывать проблемных деток. И поверьте, другие учителя тоже переживают. Вы говорите, что жалуются на учителей, а наши учителя плачут, если дети двойки получили. Как правило, ученики, пришедшие из других школ, и их родители говорят, что в нашей школе намного лучше, чем там. Беседовала Данилина Вера |
|